Тело и телесность. За всю историю изучения и осмысления феномена тела представителями разных научных дисциплин накоплено достаточно материала для возникновения уверенности в том, что телесность – предмет глубоко и детально изученный, прочитанный, истолкованный. Однако в полной мере это может касаться только естественнонаучной парадигмы (анатомия, физиология, антропология, биомеханика, сексология, гигиена и др.) Тело как материальный субстрат, значимый для изучения и понимания психических процессов, развития человеческого сознания все более широко изучается психосоматикой, психофизиологией. В. Мухина объясняет данный интерес тем, что реальное пространство, в котором развертывается и функционирует наша психика и реально представлено наше «Я», есть пространство челове­ческого тела.

Тысячелетия насчитывает практическая «работа» с телом в области медицины, оздоровительных технологий и т.д. Словом, для «наук о природе» человеческое тело, по вполне понятным причинам, – предмет давнего и пристального внимания.

Помимо употребления понятия «тело » в последние годы широко ис­пользуется понятие «телесность». В связи с этим возникает вопрос: тело и телесность это одно и тоже или это разные понятия? Что же собой представляет телесность в отличие от тела?

Анализ телесности, с достаточно полным обзором и классификацией различных исследовательских подходов к изучению телесности человека представлен в трудах современных отечественных исследователях И.М. Быховской (в социально-культурологическом аспекте) и В.Л. Круткина (1993) (в онтологическом аспекте). И. М. Быховская по этому поводу считает, что под термином «телесность» подразумевается не естественное само по себе тело, а его пре­ображение, «благоприобретенное» состояние, которое возникает не взамен, а в дополнении к естественному.

«Телесность» - это в той или иной степени культивированное тело, приобретшее в дополнение к своим изначальным данным, естественным характеристикам те свойства и модификации, которые продуцированы особенностями бытия человека телесного в конкретном со­циально-культурном контексте. То есть телесность -это новообразования тела, которые с первых этапов развития и становления человека обеспечи­вало выживание через адаптацию тела к природной, а затем к материальной искусственной (техногенной и социальной) среде, она, есть резуль­тат программы социализации, развернутой в историческом плане)

Можно согласится с В.М. Розиным , который с пози­ции психологической науки определяет, что телесность - не биологический организм, не то, что мы осознаем как свое тело, а культурно-исторический и семиотический феномен; новообразование, вызванное новой формой поведения, то, без чего это поведение не могло бы состояться, это реализация определенной культурной и семиотической схемы (концепта) т.е. определенный модус тела. своеобразный текст.

К. Хейнеманн (1980) телесность называет «социальной структурой» тела. С его точки зрения общества сделали из тела как физической (биологической) структуры различные вещи. А именно, потребность есть и пить, способность плакать и смеяться, необходимость переносить боль и болезни остаются постоянными. Однако их биологические предпосылки в различных культурах окрашены различными социальными оттенками. Наше тело всегда представляет собой «социальную структуру» и является выражением дейст­вующих социальных условий, как мы воспринимаем и контролируем наше физическое «Я», как используем наше тело в качестве экспрессивного сред­ства выражения, как мы обращаемся с нашим телом и контролируем его, как пользуемся нашим телом, располагаем им и относимся к нему.

Если говорить о теле как социальной структуре, то он выделяет четыре аспекта: («технику тела», «экспрессивные движения тела», «этос тела» или отношение к собственному телу, контроль инстинктов и потребностей).

Анализ литературы по вопросам телесности позволяет выделить внешние и внутренние составляющие телесности.

Внешние проявления телесности:

форма тела;

украшения тела (татуировка, перья, костюмы и т.д.);

экспрессивные движения тела, т.е. положения тела, жесты, выражения лица и т.д.;

«техника тела» (социальное нормирование движений)

(способы ходьбы и бега, ритм шагов, движение рук и ног, способы основных двигательных действий).

телесная дистанция (проксемика).

Внутренние проявления телесности:

отношение к собственному телу (принятие - непринятие);

физическая подготовленность и физические качества;

состояние внутренних органов и систем;

контроль за проявлением биологических программ (инстинктов и потребностей).

Различие трех пространств – природного, социального и культурного,- в которых пре­бывает человек позволяет ставить вопрос и о соответствующих уровнях су­ществования, проявления, использования человеческого тела. И.М.Быховская помимо природного и социального тела («социальная структура» по К.Хайземанну) выделяет и культурное тело

Под «природным телом» понимается биологическое тело индивида, подчиняющееся законам существования, функционирования, развития жи­вого организма.

«Социальное тело» - результат взаимодействия природного тела с соци­альной средой: с одной стороны, это проявление его объективных, спонтан­ных влияний, стимулирующих реактивные и адаптивные “ответы” тела; с другой, оно производно от целенаправленных воздействий на него, от созна­тельной адаптации к целям социального функционирования, инструмент, ис­пользования в различных видах деятельности.

Под «культурным телом» подразумевается продукт культуросообразного формирования и использования человеком своего телесного начала.

Под культурным телом мы понимаем такую телесность, которая формиру­ется у спортсмена, пожарного, спасателя, манекенщицы, актера и т.д. в про­цессе осознанного формирования в процессе подготовки к специализирован­ной деятельности.

В обществе существует феномен преобразования человеческого тела, ко­торый изучается рядом гуманитарных наук: философией, антропологией, социологией, психологией и др. Всесторонняя культивация тела с целью приспособления чело­века для тех или иных общественных функций осуществлялось еще с древ­ности. И развитие человека в обществе перестало быть чисто природным и стихийно социализируемым процессом, оно стало относительно управляемым.

Формирование телесности. Б.В.Марков 4] определяет телесность как особое дисциплиниро­ванное тело, а способ формирования телесности (дисциплинированных тел) это создание специальных дисциплинирующих (дисциплинарных) про­странств в рамках которых происходит замена прежней системы стимулов и реакций на новые желания и стремления. К таким дисциплинарным про­странствам он относит: семью, школу, религию, медицину, искусство …, ко­торые в виде разного рода моделей и рекомендаций способствует формиро­ванию новообразований тела.

С первых этапов развития и становления человека выживание обеспечи­валось адаптацией тела к природной, а затем к материальной «искусственной »(техногенной) и социальной среде. Тело раба и господина, рыцаря и свя­щенника, ученого и рабочего значительно отличаются друг от друга и при этом не столько внешне, сколько внутренне по типу реакций, влечений, спо­собности самоконтроля и самоуправления. Игры и танцы, раскраска и татуи­ровка, выработка манер и жестов, контроль над эффектами – все это способ­ствует управлению телом, его потребностями и влечениями.

Б.В Марков выделяет «внутреннее тело», как совокупность внутренних органических ощущений, напряжений мускулов, влечений, желания, потребности, переживания страха, гнева, восторга и т.п. и внешнее: строение, наружность. Внутреннее тело преобразуется в процессе вытеснения витальных переживаний и замещения их этическими ценностями. Для внешнего тела значимыми выступают эстетические нормы… Формирование наружности, внешнего вида и манер осуществляется сначала на основе жестких регламентаций, а затем становится делом вкуса и внутреннего такта отдельного человека. В различные исторические периоды тело контролировалось по-разному. В традиционных обществах власть регламентирует внешнее тело: форма одежда, маска, личина, поза, жесты, манеры и церемонии - все это жестко определяет поведение и является подлинным документом, удостоверяющим социальную принадлежность….По мере развития общественных отношений контроль переносится с внешнего на внутреннее…..В современном обществе, казалось бы, отсутствуют жесткие запреты и каноны, регламентирующие внешний вид, манеры и каноны, регламентирующие внешний вид, манеры, одежду и т.п.. Однако, существуют неявные коммуникативные нормы, организующие как форму, так и внутренние аффекты тела. Сначала религия, а затем и художественная литература искусством словесного портрета и описания душевных переживаний выработали образцы для подражания, в соответствии с которым организуется внешность, манеры, чувства, и переживания людей.

В ходе истории формируются различные типы телесности, и каждый общественный уклад вносит свою лепту в общецивилизационный процесс контроля и управления телом. В современной цивилизации наблюдается особенно интенсивный процесс производства новых и экзотических форм телесности, который радикализируется искусством, кино, рекламой, фотографией, компьютерной техникой.

В последние годы модификации тела привлекают к себе повышенный интерес общества в качестве новых экстравагантных тенденций современной моды. В наиболее общем виде модификации тела представляют собой различные формы и способы видоизменения тела через повреждение кожи (нанесение порезов, шрамирование, клеймение, прокалывание, татуировку, ампутации и другие хирургические вмешательства), осуществляемые добровольно, самостоятельно или с помощью специалистов по модификации тела ради достижения психологических, эстетических, духовных, идеологических целей Выделенные формы модификации тела отражают трудности социальной адаптации и совладения со стрессорами и выступают признаком проблемного поведения с высоким риском развития аутодеструктивных форм поведения. Исследователи приходят к выводам, что наличие модификаций тела коррелирует со злоупотреблением алкоголем и наркотическими веществами, сексуальными отношениями, фактами насилия и школьными проблемами (Польская Н.А., 2007).

Освоение человеком своей телесности происходит, прежде всего, на обыден­ном уровне через действия, которые предпринимаются им под влиянием на­мерений и желаний, связанных с повседневностью. Это великое множество обыденных движений нашего микроповедения, образующих мир «обыденной культуры», в сферу которой входят также навыки гигиены, косметики, укра­шения, парикмахерское искусство, парфюмерия, «сокрытие» и «раскрытие» тела в одеждах с помощью переменчивой моды.

По степени специализации ученые выделяют два уровня культуры -обыден­ную и спе­циализированную. Обыденная культура- владение обычаями по­вседневной жизни и национальной среды, в которой человек проживает, сфера общепонятийных зна­ний и общедоступных навыков, полученных благодаря трем источникам: общение в малой группе (семья, ровесники, родня); обучение в школе и по­лучение общего образования; средства массовой информации Процесс освоения обыденной культуры называется в науке общей социали­зацией и инкультурацией личности.

Традиционная культура предъявляет к телу сложившиеся требования: ребенок должен освоить «правильные» позы, осанку, посадку головы - все то, что создает этнический, национальный тип физической представленности человека среди других людей. К концу детства у ребенка складывается представление образа тела как представителя определенного пола и определенной культуры. Телесная стать, осанка и пластика начинают играть принципиальную роль для половой идентификации в подростковом и юношеском возрасте. Стать – общий склад телосложения, осанка человека, манера держаться, так же, как и пластика – согласованность, соразмерность движений и жестов, имеют культурное содержание .

В «обыденной культуре» происходит осознание и осмысление собственной телесности , воздействие на нее, управление ею, максимальное использование ее возможностей. Особой областью обыденной культуры, имеющей дело с человеческой телесностью, является медицина, точнее ее валеологические разделы. Физическая культура и спорт тоже относится к сфере обыденной культуры. Основным функциональным предназначением их является выявление, развитие, совершенствование телесно-двигательных способностей человека .

Физическая культура как пространство формирования телесности. На протяжении развития человечества создавались специализированные социокультурные практики по преобразованию телесно-двигательных качеств человека: афинская и спартанская системы физического воспитания; рыцарская система военно-физической подготовки; немецкая, шведская, сокольская системы гимнастики; йога; ушу; цигун и т.д. В конце 19 века усиление культурного обмена между странами, взаимопроникновения культур, в том числе, систем физического воспитания, развития психосоциального направления в системах физического воспитания индустриальных государств и с углублением понимания социальных и культурных функций физических упражнений для описания широкого круга проблем привело к появлению термина обобщающего существующие в то время социокультурные практики. Таким термином в ряде стран стал термин «физическая культура»

Не углубляясь в теоретические споры относительно сущности физической культуры, выделим основные подходы:

деятельностный (В.М.Выдрин, Л.П.Матвеев и д.р.)

ценностный (В.К. Бальсевич, Л.И. Лубышева, В.И. Столяров и д.р.)

культурологический (И.М. Быховская)

Нам больше импонирует культурологический подход, согласно которому физическая культура - это область культуры, регулирующая деятельность человека (ее направленность, способы, результаты), связанную с формированием, развитием и использованием телесно-двигательных способностей человека в соответствии с принятыми в культуре (субкультуре) нормами, ценностями и образцами .

Данный взгляд вбирает в себя как деятельностный, так и ценностный подходы.

С позиции трёхмерной модели культуры, предложенной А. С. Карминым (2003), сложившиеся социокультурные практики (компоненты физической культуры) имеют пространство образованное тремя плоскостями: технологической, социально-ценностной и когнитивно-ценностной. Технологическая (регулятивно-когнитивная) составляющая пространства представлена двигательными действиями, правилами выполнения действий, составом допустимых действий и способов спортивного противоборства (спортивной техникой и тактикой), инвентарем, оборудованием, площадками и стадионами, формой одежды.

Когнитивно-ценностная составляющая - это теория и методика подготовки , т. е. знания, которые обеспечивают успешность действий спортсмена, терминология .

Социально-ценностная составляющая - это взаимоотношения , которые складываются между членами одной команды, соперниками, участниками соревнованиями, судьями и болельщиками, объединения болельщиков (клубы фанатов команд или спортсменов), нормы поведения, сленг .

Человек, погружённый в такое социокультурное пространство «впитывает» в себя, осваивает и присваивает социально-культурный опыт, т. е. происходит процесс социализации, в том числе формирование телесности.

В. Мухина отмечает, что в соревновательных играх с правилами развивается рефлексия, способность к физическому и волевому подражанию. Именно в процессе соревнования непосредственно в тесном телесном взаимном общении ребенок учится рефлексии на других и на себя. Он учится «читать» по выразительном позам, движениям, мимике сверстника его намерения, что облегчается самой соревновательной ситуацией; он учится диалогу жеста, мимики и взгляда; в то же время он учится «прятать» свои намерения, скрывать свою мимику и телесные выразительные позы и движения. Он обретает способность скрывать свои состояния и истинные намерения. Рефлексивный опыт ребенка в условиях игры и соревновательных отношений продвигает его в плане социального и личностного развития.

Соревновательные игры дают целый ряд возможностей для развития личности ребенка. В соревновании дети ориентируются на достижения сверстников. Стремление «быть как все» стимулирует физическое развитие ребенка и подтягивает его до общего среднего уровня. В тоже время, соревнуясь, ребенок притязает и на то, чтобы стать победителем. Стремление к победе стимулирует соревнующегося. В случае успеха ребенок обретает позу победителя: плечи развернуты, голова высоко поднята. Лицо румяно, глаза сияют.

В соревновании заложена и возможность неуспеха в сравнении с другими. В случае неуспеха ребенок сразу ломается – поза его выражает удрученное состояние: плечи приподняты, голова опущена, взгляд печален, на глазах слезы. Нереализованные притязания на успех в физических упражнениях и играх могут лишить ребенка стремления к достижению: он может начать отказываться от участия в физических упражнениях и соревнованиях.

Таким образом, можно констатировать, что физическая культура представляет собой социокультурное пространство, в котором происходит формирование телесности человека, начиная с детского возраста и особенно интенсивно в подростковом и юношеском возрасте.

понятие, служащее для преодоления традиционных ориентиров метафизического мышления: субъект - объект, единый центр репрезентации, имплицитное превознесение гносеологизма. В рамках классической философии понятие Т. систематически вытеснялось в силу этико-теоретической ориентации. Классическая философия так и не сумела преодолеть дихотомию субъекта и объекта, тела и души, трансцендентного и имманентного, внешнего и внутреннего и т. д. Дихотомия эта может быть преодолена, если обратиться к единству опыта, стабилизирующей структурой которого является Т. При этом Т. понимается не как объект, не как сумма органов, а как особое образование - неосознанный горизонт человеческого опыта, постоянно существующий до всякого определенного мышления. Недоступная для рефлексивного анализа, неразложимая по схеме последовательного рационального действия, Т. оказывается изначальной по отношению к природным и культурным объектам, благодаря которой они существуют и выражением которой они являются. Для Мерло-Понти Т. - "феноменальное тело", "система возможных действий", "потенциальное тело", феноменальное местоположение которого определено задачей и ситуацией. Для Фуко общество есть продукт исторически выработанных взаимообусловленных социальных и телесных практик. Т. оказывается средоточием двух основных форм терапевтической политики: анатомополитика человеческого тела и биополитика населения. Для Делеза и Гватгари Т. - это "тело без органов", непрестанно разрушающее организм. Для Лиотара Т. - это либидинальное желание, его безличность, интенциональность и определяющая власть в отношении фигурального. В понятии Т. особую нагрузку несет анонимность. Последняя означает, что Т. как высший синтез и единство опыта имеет свой мир, понимает свой мир без рационального опосредования, без подчинения объективирующей функции.

Отличное определение

Неполное определение ↓

ТЕЛЕСНОСТЬ

АНГЛ. CORPORALITY, CORPOREALITY, BODINESS. Понятие постструктурализма и постмодернизма, не получившее однозначной терминологической фиксации и именуемое по-разному у различных теоретиков. Является побочным следствием общей сексуализации теоретического и эстетического сознания Запада и служит одним из концептуальных обоснований деперсонализации субъекта.

Если классическая философия разрывала дух и плоть, конструируя в «царстве мысли» автономный и суверенный трансцендентальный субъект как явление сугубо духовное, резко противостоящее всему телесному, то усилия многих влиятельных мыслителей современности, под непосредственный воздействием которых и сложилась постструктуралистско-постмодернистская доктрина, были направлены на теоретическое «сращивание» тела с духом, на доказательство постулата о неразрывности чувственного и интеллектуального начал. Эта задача решалась путем внедрения чувственного элемента в сам акт сознания, утверждения невозможности «чисто созерцательного мышления» вне чувственности, которая объявляется гарантом связи сознания с окружающим миром.

В результате было переосмыслено и само представление о «внутреннем мире» человека, поскольку с введением понятия «телесности сознания» различие между «внутренним» и «внешним» оказывалось снятым, по крайней мере, в теории. Это довольно распространенная фантасциентема современной философской рефлексии, породившая целый веер самых различных теоретических спекуляций. Достаточно вспомнить «феноменологическое тело» М. Мерло-Понти как специфический вид «бытия третьего рода», обеспечивающего постоянный диалог человеческого сознания с миром и благодаря этому - чувственно-смысловую целостность субъективности. Мерло-Понти утверждал, что «очагом смысла» и миметических значений, которыми наделяется мир, является человеческое тело. Для Мерло-Понти источник любого смысла кроется в человеческом одушевленном теле, одухотворяющем миры и образующем вместе с ними «коррелятивное единство».

В этом же ряду находятся «социальное тело» Ж. Делеза, хора как выражение телесности «праматери-материи» Ю. Кристевой и, наконец, «тело как текст» Р. Барта («Имеет ли текст человеческие формы, является ли он фигурой, анаграммой тела? Да, но нашего эротического тела») (Barthes:l975, с. 72). В своих последних работах «Сад, Фурье, Лойола» (1971), «Удовольствие от текста» (1973), «Ролан Барт о Ролане Барте» (1975) Барт вводит понятие об «эротическом текстуальном теле». При этом Барт открыто заявляет о своем недоверии к науке, упрекая ее в бесстрастности, и пытается избежать этого при помощи «эротического отношения» к исследуемого тексту (Barthes:1977, с. 164). Далеко не последнюю роль в разработке этой концепции сыграл и М. Фуко.

То, что Барт и Кристева постулируют в качестве эротического тела, фактически представляет собой любопытную метаморфозу «трансцендентального эго» в «трансцендентальное эротическое тело», которое так же внелично, несмотря на все попытки Кристевой «укоренить» его в теле матери или ребенка, как и картезианско-гуссерлианское трансцендентальное эго.

Примеры сексуализации мышления можно встретить у самых разных ученых современности, не мыслящих «внетелесного», и на этом основании для них внесексуального менталитета. Либидозное существование «социального тела» - т. е. общества, как его понимают Делез и Гваттари, со всеми сопутствующими биологически-натуралистическими ассоциациями, очевидно, нельзя рассматривать вне общего духа эпатажа, которым проникнута вся авангардистская теоретическая мысль времен «сексуальной революции». По этому проторенному пути и идут авторы «Анти-Эдипа». Либидо для них, как и для Кристевой, представляет собой динамический элемент бессознательной психической активности, проявляющей себя импульсами-квантами энергии, между которыми возникают моменты паузы, перерыва в излиянии этой энергии. Этим либидозным «потокам» придаются черты физиологических процессов - продуктов жизнедеятельности живого организма. Соответственно и «машинообразность» либидо понимается ими в том смысле, что оно состоит из импульсов истечения, потоков и их временных прекращений, т. е. представляет собой своеобразную пульсацию. По аргументации Делеза, как рот человека прерывает потоки вдыхаемого и выдыхаемого воздуха и потребляемого молока, так же действуют и органы выделения. Аналогично рассматривается и роль различных «желающих машин» по отношению к потокам либидозной энергии. Из всего этого можно сделать вывод, что «основополагающим» типом «желающей машины», несмотря на всю нарочитую терминологическую путаницу, для Делеза и Гваттари является человек, его природные свойства, на которые уже затем наслаиваются разного рода образования - структуры, или, в терминах Делеза-Гваттари, «псевдоструктуры»: семья, общество, государство.

Точно так же и Кристева стремится биологизировать сам процесс означивания, укоренить его истоки и смыслы в самом теле, само существование которого (как и происходящие в нем процессы) мыслится по аналогии с текстом.

Введение принципа «телесности» повлекло за собой три тенденции. Во-первых, «растворение» автономности и суверенности субъекта в «актах чувственности», т.е. в таких состояниях сознания, которые находятся вне власти волевого и рационального начала. Во-вторых, акцентирование аффективных сторон чувственности обусловило обостренный интерес к патологическому ее аспекту. И, наконец, сексуальность как наглядно-концентрированное проявление чувственности выдвинулась на первый план практически у всех теоретиков постструктурализма и постмодернизма и стала заметно доминировать над всеми остальными ее формами. Несомненно также, что сама концепция сексуализированной и эротизи-рованной телесности формировалась в русле фрейдистских и неофрейдистских представлений, по-своему их развивая и дополняя.

Именно Фуко уже в своих ранних работах задал те параметры сексуализированного характера чувственности, которые стали столь типичными для постструктуралистского теоретизирования. Его вклад в развитие концепции телесности заключается прежде всего в том, что он стремился доказать непосредственную взаимообусловленность социальных и телесных практик, формирующих, по его мнению, исторически различные типы телесности. Роль Фуко в развитии концепции «телесности» заключается в том, что он стремился доказать взаимообусловленность социальных и телесных практик, формирующих, по его мнению, исторически различные виды телесности. Главное, что он попытался обосновать в первом томе «Истории сексуальности» (1976) (Foucault:1978a), - это вторичность и историчность представлений о сексуальности. Для него она не природный фактор, не «естественная реальность», а «продукт», следствие воздействия на общественное сознание системы постепенно формировавшихся дискурсивных и социальных практик, в свою очередь явившихся результатом развития системы надзора и контроля над индивидом. По Фуко, эмансипация человека от деспотических форм власти, сам факт складывания его субъективности является своеобразной формой «духовного рабства», поскольку «естественная» сексуальность человека сформировалась под воздействием феномена «дисциплинарной власти».

Ученый утверждает, что люди обрели сексуальность как факт сознания только с конца XVIII столетия, а секс - начиная с XIX в., до этого у них было всего лишь понятие плоти. При этом формирование сексуальности как комплекса социальных представлений, интериоризированных в сознании субъекта, Фуко связывает с западноевропейской практикой исповеди-признания, которую он понимает очень широко. Для него и психоанализ вырос из «институциализации» исповедальных процедур, характерных для западной цивилизации. Как пишет Саруп, «под исповедью Фуко подразумевает все те процедуры, посредством которых субъекты побуждались к порождению дискурсов истины, способных воздействовать на самих субъектов»(Sarup:1988, с. 74).

В частности, в Средние века священники, считает Фуко, во время исповеди интересовались лишь сексуальными проступками людей, так как в общественном сознании они связывались исключительно с телом человека. Начиная с Реформации и Контрреформации «дискурс сексуальности» приобрел новую форму: священники стали исповедовать своих прихожан не только в делах, но и в помыслах. В результате чего и сексуальность стала определяться в терминах не только тела, но и ума. Возникший дискурс о «греховных помыслах» помог сформировать как и само представление о сексуальности, так и способствовал развитию интроспекции - способности субъекта к наблюдению за содержанием и актами собственного сознания. Формирование аппарата самосознания и самоконтроля личности способствовало повышению уровня его субъективности, самоактуализации «Я-концепции» индивида.

Таким образом, как подчеркивает Фуко, хотя исповедь как средство регулирования поведения человека, вместе с другими мерами контроля на фабриках, в школах и тюрьмах, являющимися различными формами дискурсивных практик (особенно эти процессы, по его мнению, были характерны для XVIII в.), служили целям воспитания послушных, удобоуправляемых, «покорных и производительных» тел и умов, т. е. были орудием власти, они при этом давали побочный эффект «дискурса сексуальности», порождая субъективность в современном ее понимании. В этом, по Фуко, заключается позитивный фактор власти, которая, хотя и способствовала появлению в своих целях новых видов дискурсивных практик, однако тем самым создавала «новую реальность», новые объекты познания и «ритуалы» их постижения, «новые способности». Этот позитивный аспект трактовки Фуко понятия власти особенно заметен в его работах «Надзор и наказание» и «Воля к знанию».

Итак, сексуальность предстает как факт исторического становления человека, причем человека современного, как неотъемлемая часть его мышления, как конечное проявление все той же «телесности сознания». Столь исторически позднее возникновение представлений о сексуальности обусловило, по Фуко, относительно недавнее появление «современного человека», якобы возникшего на исходе XVII столетия и при «изменении основных установок знания», его породивших, способного так же быстро исчезнуть: «Если эти установки исчезнут так же, как они возникли, если какое-нибудь событие (возможность которого мы можем лишь предвидеть, не зная пока ни его формы, ни облика) разрушит их, как разрушилась на исходе XVIII в. почва классического мышления, тогда - в этом можно поручиться - человек изгладится как лицо, нарисованное на прибрежном песке» (Foucault:1967, с. 398).

Биологизация желания во всех его проявлениях и - как ее естественное продолжение - эротизация - неизбежное следствие общего иррационального духа постструктуралистского мышления, возводящего своеобразный культ тождества общества и тела со всеми сопутствующими натуралистическими подробностями. Здесь мы имеем дело с довольно стойкой мифологемой современного западного мышления, ведущей свое происхождение еще от соответствующих аналогий Гоббса, не говоря уже об античных проекциях Платона и стоиков.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Понимание человека как единства тела, души и духа позволяет выделить такие три основные проекции его существования, как материально-природную, экзистенциально-личностную и социокультурную . Материально-природная проекция фокусируется во многом в опыте тела, которое выступает как продукт эволюции, подчинено общим законам жизни и ориентировано на удовлетворение естественных потребностей. Современная наука накопила огромный материал, подтверждающие несомненную значимость биологических факторов в человеческой судьбе. Наиболее впечатляющими здесь выглядят открытия в области генетики, свидетельствующие о том, что около 40 процентов своих качеств человек приобретает посредством генетического наследования. Особенности конституции и темперамента, спектр психических задатков и способностей, склонность к тем или иным заболеваниям, – составляют перечень лишь основных, но достаточно существенных для личности характеристик, предзаданных природой.

Вместе с тем редукция человека исключительно к природно-генетическим факторам не представляется правомерной. Уже психоанализ указал на слабость и несовершенство человеческих инстинктов по сравнению с животными, которые действительно получают комплекс готовых программ поведения, позволяющих им достаточно быстро адаптироваться к внешней среде. Сам факт вертикального положения человека говорит о том, что биологическое в человеке радикально трансформируется культурой и обществом, а тело выступает как продукт не только природной, но и социальной эволюции. Наблюдаемые сегодня процессы акселерации, увеличение средней продолжительности жизни, перспективы клонирования и трансплантации органов опровергают бытовавшую ранее истину о том, что с завершением антропогенеза и началом истории биологическое развитие человечества как вида прекратилась. Современная наука склоняется к мнению, что мы можем напротив говорить об ускорении эволюционных изменений под воздействием социальных факторов.

Особую роль общества в организации человеческого тела и телесности можно проследить не только на материально-природном, но и на мировоззренческом уровнях. В системе универсалий культуры существенное место занимает так называемое «тело-канон», в котором воплощается идеальная модель тела, характерная для той или иной эпохи. В ней фиксируется устойчивая мода на тот или иной тип конституции, рост, вес, формы, а также закрепляются основные стандарты поведения тела или телесности (в данном контексте речь идет о ритуальных жестах, мимике, макияже и т. п.). В этом плане любопытную историю взглядов на тело демонстрирует нам изобразительное искусство, показывая как менялись каноны красоты от античности к средним векам, Возрождению, Новому времени, современности.

Говоря о том, что человеческое тело является непременным объектом внимания науки, культуры и искусства, не следует забывать, что те или иные его модели получают свою первоначальную интерпретацию в философии. Именно здесь создаются исходные познавательные версии понимания тела и отношения к нему, становящиеся впоследствии каноническими и проецирующиеся на широкую культурную матрицу. При этом соответствующие философские концепции выстраивались в зависимости от решения двух вопросов: во-первых, понимания природы и статуса человека в ней; во-вторых, рассмотрения оппозиции душа–тело, разум–тело. Несмотря на самостоятельный статус этих проблем, в историко-философском познании они всегда оказывались тесно взаимосвязанными и взаимозависимыми. Так, восточная философия, ориентированная на растворение человека в природе, не знала дуализма души и тела, понимая человека как единую психосоматическую целостность, где опыт духовного совершенствования был немыслим без соответствующей йогической подготовки тела. Западная философская мысль, несмотря на безусловно высокий статус идеи тела в античности и Возрождении, пошла по пути противопоставления человека и природы, души и тела, где последнее, также как и природа в целом, находились в подчиненном положении по отношению к человеку и его разуму.

Сложившееся в классической культуре пренебрежительное отношение к природно-телесному началу начинает радикально меняться в современном философском дискурсе. Основным объектом критики здесь становится идея разума как того начала, посредством которого организуется человеческий опыт и Универсум в целом. Мыслители самых разных направлений, начиная от Фр. Ницше и З. Фрейда и заканчивая М. Фуко и Р. Бартом, заявляют о теоретической и идеологической неправомерности такого подхода, чреватого последствиями тоталитаризма и массы. При этом проблематика тела и телесности начинает противопоставляться cogito как что-то более онтологически глубинное и ценностно-значимое.

Одним из наиболее развернутых проектов данной темы в философии ХХ в. стала концепция французского экзистенциалиста М. Мерло-Понти. Не «мыслю, следовательно существую», а «существую, следовательно мыслю», где глубинным истоком человеческого существования является дорефлексивный опыт тела, задающий посредством восприятия первичные связи человека с миром. Само тело, согласно М. Мело-Понти, предстает при этом как бы в двух проекциях: «тело-видимое» (тело-объект) и «тело-видящее» (тело-субъект). Тело-видимое обречено на регламентированное встраивание себя в жесткую культурную матрицу приемлемых стандартов поведения, к примеру, даже взгляд на себя в зеркало – это всегда оценка себя глазами Другого. Позиция внешнего наблюдателя обрекает тело-видимое на его рассмотрение с точки зрения существующих канонов, на его соответствие норме. Другой здесь значим как субъект оценки, носитель тех знаний о норме, которые объективируют тело-видимое в принятом ранжире классификационных признаков (например, маленький рост, плохая осанка, лишний вес и т. п.). Такая редукция «Я» к единому шаблону находит свое наиболее яркое воплощение в науке, интересующейся всякий раз не индивидуальным как случайном и несущественном, а всеобщим и необходимым.

«Тело-видящее», напротив, осуществляется лишь в конкретности ситуации, окрашенной всегда уникальной гаммой чувств и впечатлений. При этом интегральная целостность тела-субъекта, реализующаяся на уровне непосредственного ощущения «Я», едва ли поддается рефлексии или объективации. Попытка осознать этот внутренний опыт чревата парадоксом сороконожки, разучившейся ходить. В обычной ситуации мы видим, дышим, слышим, не задумываясь о том, как это происходит, и не подозревая, что в этом первичном перцептивном опыте закладывается образ взаимосвязанной реальности в силу принципиальной целостности и сбалансированности нашего собственного тела.

Механизмы осуществления «тела-внутреннего» в действительности, его возможные проявления описываются современной философией через понятие телесности . Если в категории «тело» акцент делается на его определенной целостности, оформленности и автономности по отношению к другим образованиям (в русском языке сама этимология таких слов как «тело» и «целое» отсылает к одному корню), то в конструкте телесности актуализируются возможные механизмы «выхода» тела за свои границы, опыт его стихийного проецирования вовне, возможный лишь в ситуации нарушения целостности и организации. К феноменам телесности относится все то, что не поддается жесткому контролю разума и воли, но одновременно выступает как нечто более субстанциальное и первичное по отношению к любой структуре или организации.

В современном философском дискурсе телесность понимается как предельно широкая категория, акцентирующая те фрагменты действительности, которые не укладываются в каноны «чистого разума» (например, текст, смерть, опыт повседневности и т. п.). В философско-антропологическом плане можно говорить о выделении специфических феноменов человеческой телесности , конкретизирующих возможный спектр проявлений внутренней активности тела. Наиболее ярко они заявляют о себе в состоянии аффекта, нивелирующего механизмы самоконтроля и подчиняющего человека своей стихии. К основным характеристикам аффекта относятся его спонтанность и непредсказуемость, способность «захватить» человека целиком, полностью подавив сопротивление воли или голос рассудка. При этом «Я» как бы растворяется в стихии аффекта, объект которого становится тем полюсом притяжения, в котором фокусируются новые границы личности.

Спектр многообразных аффективных состояний обусловливается векторами страдания и наслаждения, конкретизирующихся в феноменах страха и эроса. Выступая как глубинные импульсы развития человека, страх и эрос находят подчас свою разрядку в таких особых феноменах телесности, как агрессия, смех, плач, стыд и т.п. Проявляясь в форме индивидуально-психических реакций, выделенные феномены телесности, тем не менее, немыслимы без сопутствующего культурно-исторического контекста. Культура формирует устойчивые стандарты и нормы практик телесности, очерчивает контуры анормального. Одновременно культура создает и собственные легитимные каналы регуляции аффективного опыта, например, триллер, эротика, смеховая культура и т. п.

Такое переплетение индивидуально-психического и культурно-исторического можно проиллюстрировать на примере страха. Буквально страх – это психическая реакция, связанная с предчувствием опасности. В то же время внутренняя «логика» страха построена на определенном дисбалансе знания и незнания: мы знаем источник опасности, но не можем быть уверены в возможности благополучного исхода. Страшит всегда что-то непонятное, незнакомое, другое, однако собственно страх возникает в ситуации угадывания во враждебном объекте чего-то ранее пугающе известного. Примечательно, что человека, лишенного страха, называют безрассудным: лишь ничего не зная и ничего не имея, можно позволить себе ничего не бояться. Одновременно далеко не случайна особая притягательность страха, покоящаяся на естественном любопытстве узнать и понять неизвестность, сделать ее своей и тем самым развенчать как что-то пугающее и тревожное.

Тем самым страх и стремление к его преодолению становятся мощным креативным импульсом культуры. По мнению О. Шпенглера, благодаря страху перед неразведанным пространством возникают города и декоративно-монументальное искусство; по мнению просветителей, страх перед природой создал богов и т. д. Вместе с тем за различными культурно-историческими фетишами страха, можно выделить один неизменный сюжет, оправдывающий страх как таковой, – это страх перед смертью. Несмотря на свою повсеместность, смерть выступает как принципиально недоступная для человеческого познания terra incognito, непонятность которой создает не только богатую мифологическую традицию, но и питает наиболее глубинный, экзистенциальный человеческий страх.

Феноменами, помогающими преодолеть страх, являются агрессия и смех. Агрессия как спонтанная реакция, связанная с «жаждой разрушения» (З. Фрейд), в конечном итоге определяется борьбой за собственное существование и собственное «Я». Смех как специфическая реакция на комическую ситуацию укоренен в особом пафосе жизни, дающей человеку право и привилегию радоваться, несмотря на смерть и побеждая страх. Сходные функции психологической разрядки выполняет плач, являющийся альтернативой естественной радости смеха («смеха-тела»). Трагическое и комическое в равной степени несут в себе элемент катарсиса, обновления, возникающего из чувства сопричастности чему-то более универсальному и значимому. Антитезой «смеха-ума» является стыд , иногда определяемый как страх быть осмеянным. Также как и смех, стыд проявляется как на уровне спонтанной психической реакции, так и на уровне возможной «внешней» оценки ситуации, ее рациональной рефлексии.

Наиболее мощным жизнеутверждающим фактором в комплексе феноменов телесности является эрос . В современной философии он интерпретируется преимущественно в аспекте фрейдистской традиции как стремление к удовольствию, наслаждению, конкретизация глубинной жизнеутверждающей энергии, либидо. Квинтэссенция эроса связана с реализацией сексуального инстинкта, однако ограничивать либидо исключительно сферой сексуальности неправомерно. Эрос выступает своеобразным индикатором жизненных сил в целом, проявляющихся в неистребимой жажде желать, любить, хотеть. Изначальная направленность эроса ориентирована всегда на что-то внешнее, где избранный объект стремления необходимо приблизить и сделать своим, что делает эрос мощной интегративной силой. Не случайно в древних космологиях любовь понималась как единое организующее начало Универсума, собирающее космос в единый организм и придающее ему жизнь. При этом в отличие от организующего порядка Логоса ее сила принципиально иррациональна. Античные философы, например, состояние влюбленности отождествляли с манией, одержимостью, когда трезвые доводы рассудка отступают перед энергетикой желания. Однако, как правило, именно эрос задает конкретную направленность человеческих действий, вносит смысл в отдельные поступки, будучи сам подчинен исключительно инстинкту жизни и самосохранения.

Особый статус эроса в культуре определяется его творческими возможностями. Устремляя человека к чему-то внеположенному, временно недоступному, эрос преобразует как самого человека, заставляя его становиться лучше, так и вожделенный объект, раскрывая его новые грани. Он дает как бы первичный импульс любому творческому акту, вне зависимости от преследуемой цели (другой человек, истина, власть, благо и т.п.). По своей направленности эрос противоположен феномену агрессии, ориентирующей не на созидание, но на разрушение. Эти противонаправленные явления взаимно дополняют и уравновешивают друг друга, поскольку создание нового неизменно предполагает разрушение старого. Нарушение баланса этих двух сторон сопряжено с серьезной опасностью для существования личности или культуры.

Собственно, жесткое разделение каких-либо феноменов телесности едва ли представляется возможным. Наряду с многогранностью возможных проявлений феноменология тела отличается непременной целостностью и интегральностью. Постулируя приоритет телесности над рациональностью, современная философия предполагает именно на уровне тела найти разгадку «индивидуальной универсальности» человеческой личности. Обеспечивая возможность природного существования человека, тело одновременно аккумулирует первичные знания о допустимом и невозможном в рамках той или иной культурной среды, обозначает спектр реакций на социальное окружение, обусловливает глубинные источники развития личности и культуры.

Телесностьчеловека определяется Боссом как телесная сфера исполнения человеческого существования. Босс - один из немногих экзистенциалистов, уделяющих серьезное внимание телесности человека. Телесность не ограничивается тем, что под кожей; она распространена, как и отношение к миру. Босс говорит о продолжении телесности способов бытия-в-мире. Он приводит пример указания на что-либо. Телесность протирается до того объекта, на который указывают, и даже далее, ко всем феноменам мира, с которыми я имею дело. Такая телесность есть проявление человеческой экзистенции, она имеет не только материальный, но также смысловой, эк-зистирующий характер. Отношение человека к миру всегда находит свое отражение в его отношении к своему телу.

Традиционный естественно научный подход рассматривает тело человека в качестве одного из множества объектов природы. Очевидно, что только благодаря такому подходу и становится возможным воздействие на человека, а также управление им посредством физико-химических и кибернетических методов. Только в этом случае становится возможным применение естественнонаучного метода исследования. В самом естественнонаучном методе нет ничего плохого. Проблема заключается в том, что такого рода представление о человеке переносится на всю человеческую реальность.

Босс говорит о том, что рассматривая телесность человека исключительно как материальную вещь, естественная наука пренебрегает всем, что делает телесность человека собственно человеческой. В качестве примера он приводит предметы искусства, в частности картины Пикассо. Босс задается вопросом, смог бы естественнонаучный подход постичь сущность этих предметов посредством своего метода – т.е. измерив размеры картин, проведя химический анализ краски и т.д. Ответ Босса однозначен, – конечно же, нет. Подобным образом, на его взгляд, обстоит дело и с изучением телесности человека.

Человек, согласно Боссу, больше всего чувствует себя человеком как раз тогда, когда он перестает осознавать свою физическую телесность. Тем не менее, когда человек забывает о своем теле, он не перестает быть телесным. Все проявления человеческой жизни телесны. Взгляды, представления и визуализации так же телесны, как и непосредственные касания, поскольку и в этих случаях мы имеем дело с цветом, запахом, вкусом и текстурой поверхности. Все, что мы видим так называемым внутренним взором, также телесно. Даже самые абстрактные математические мысли пронизаны нашей телесностью.

Для того, чтобы понять суть человеческой телесности, мы должны разграничить ее с телесностью неживых физических объектов. Подобное разделение можно провести с двух стартовых точек. Первая касается предельных границ нашей телесности и телесности физических объектов. Вторая представляет собой фундаментальное различие местоположений (способов занимания места) человеческой экзистенции и неживых материальных объектов.

Если рассматривать человеческое тело как физический объект, его границы будут заканчиваться кожей. В то же время неоспоримый факт состоит в том, что где бы мы ни находились, мы всегда находимся в определенных отношениях с чем-то за пределами нашей кожи. Следует ли из этого, что мы всегда находимся вне нашего физического тела? Такое предположение также вводит нас в заблуждение. Босс говорит, что в этом случае мы будем смешивать феномены Dasein и телесности человека. Мы никогда не сможем постичь феномен телесности, если будем рассматривать его отдельно от мира. Различия этих двух типов телесности человека и неживого объекта, прежде всего, не количественны, а качественны.

Хотя Босс и говорит о том, что феномены Dasein и телесности различны, тем не менее, мы все равно можем обнаружить много общих черт. Это, прежде всего, так называемая выдвинутость вперед, применительно к человеческой телесности, нашедшая свое выражение в так называемом bodying forth . Наше тело всегда как бы простирается дальше вперед и в пространственном и во временном аспекте. Оно простирается к потенциальным способам бытия, в которых мы существуем и которые конституируют нашу экзистенцию в каждый конкретный момент времени. «Границы моего тела совпадают с границами моей открытости миру» – говорит Босс. Поэтому телесные феномены должны пониматься в контексте меняющихся отношений с миром.

В качестве примера Босс приводит иллюстрации из случая Регулы Цюрхер. Регула заходит в кафе со своим другом и заводит разговор о летнем отдыхе. При этом она принимает расслабленную позу в кресле, как будто бы уже находится на пляже на Канарских островах, в то время как ее глаза и уши настроены на окружающую обстановку кафе. Таким образом, неверно было бы сказать, что Регула пересекла океан лишь в своих мыслях, согласно концепции Босса, она сделала это также телесно, как целостное человеческое существо.

Под каким бы углом мы ни рассматривали человеческую телесность, мы всегда обнаруживаем, что выдвинутость вперед (bodying forth) предшествует восприятию и действующей экзистенции. Действительно, – говорит Босс, человеческая телесность феноменологически вторична, хотя наши чувства говорят нам о ее первичности.

Босс акцентирует свое внимание на разнице в границах восприятия наших органов чувств и тем, что лежит в самой основе способности их функционирования. Например, мое ухо не может слышать что-либо за тысячу километров отсюда, но моя «слышимость» может, мой глаз не может видеть того, что произойдет здесь через месяц, а мое зрение может.

Следующий момент, как уже указывалось ранее, касается различий телесности человека и неживых объектов относительно занимаемого ими места. Это различие заключается в нашем отношении к «здесь» и «там». «В любой данный момент времени» – пишет Босс, - мое «здесь» определено бытием вещей, для которых я открыт. Я есть открытое время-пространство и существую, встречая вещи там, где они есть» (Boss, 1979, р.105). Бытие-здесь вещей кардинальным образом отличается, поскольку в любой данный момент времени они ни для кого и не для чего не открыты.

Границы моей телесности совпадают с границами моей открытости миру. Следствием этого является то, что наша открытость позволяет нам продвинуть границы нашей телесности. А в той мере, в какой мы остаемся закрытыми - в той же мере наша телесность сужается. Проще говоря, открытость расширяет наше жизненное пространство и сферу присутствия в мире, а закрытость сужает (Boss 1979, pp.100-105).

1

Некрасова Н.А., Горяинов А.А.

В статье даётся анализ основных типологических подходов к пониманию сущности человеческой телесности. В истории философии проблему телесности рассматривают в соотношении с душой и духом, а телесную жизнь только в сочетании с телесной смертью. Однако сегодня анализ феномена человеческой телесности нуждается в пересмотре. Поэтому в статье человеческая телесность анализируется на основе нового, биосферного, подхода к истолкованию бытия и созданию единой картины природы, куда человек будет включён как её органический элемент.

Проблемы, так или иначе связанные с человеческим телом, на протяжении исторических эпох разрабатывались в различных сферах. Анатомия, физиология, антропология, биомеханика накопили огромный материал о теле как биологическом феномене, как природном фундаменте человеческого существования. Тысячелетняя история развития медицины связана с телом как объектом лечения. Весомую естественнонаучную базу накопила спортивно-физическая деятельность. Человеческое тело стало предметом изучения и в области гуманитарного познания. Вопрос о соотношении тела и духа человека является одним из фундаментальных вопросов онтологии.

В истории философии можно выделить четыре основных типологических подхода к проблеме человеческой телесности. Первый подход связан с представлением о первичности тела по отношению к душе, то есть тело служит фундаментом человеческой психики. Такой подход наиболее полно представлен в трудах 3. Фрейда и его последователей. Вторая группа исследователей отстаивает примат души по отношению к телу. При этом тело рассматривается как простое вместилище духа, которое «облагораживает» тело и позволяет человеку отличаться от животных. Элементы такого подхода можно выявить в философских работах М. Шелера. Третий подход к проблеме телесности связан с представлением о дуализме души и тела, который наиболее ярко прослеживается в трудах Спинозы. Наконец, последняя группа учёных утверждает, что и тело и душа не обладают статусом полной суверенности, первичности или автономности. Тело одухотворено, а душа телесна. Иначе, тело и душа - это взаимосвязанные начала единого человеческого существа, единой человеческой целостности.

Охватывая взглядом современную «человековедческую» науку, можно прийти к выводу, что феномен человеческого тела нуждается в своём переосмыслении.

Анализируя сущность человеческого тела, М. Мерло-Понти рассматривает его не как объективную вещь, не как внешнюю реальность, а как особый чувственно-смысловой феномен, который в христианстве именовали плотью. Человеческая плоть - это сложный природно-культурный феномен. Мы исходим из того, что человек - это эмоционально-чувственное существо. Если эмоция проявляет себя как способ реализации на мир, то чувства - это уже форма восприятия мира как своего окружения, внутри которого он находится и переживает его. Человеческое тело - это особая точка пересечения внешнего мира с внутренним миром, в которой осуществляется не просто их соприкосновение, но и осмысление сосуществования. Человеческая плоть - это чувственно-смысловая материальная оболочка человека, благодаря которой осуществляются рефлексия и ментальность путём предания всему временности и пространственной ориентации. Плоть позволяет человеку воспринимать мир и переживать эту вовлечённость как своё теперешнее бытие. В.А. Подорога пишет: «Субъек-тивность, или то, что мы иногда называем суверенностью человеческой личности, появляется из множества следов, оставленных на че ловеческих телах» . Поэтому можно с уверенностью говорить, что тело человека - это особый феномен, который лежит в ос новании нашего опыта и выстраивает наше отношение к миру, к самому себе и Другим. Так, В.П. Зинченко пишет: «Специальные исследования... показывают, что в движениях живого тела (или в живом движении) души не меньше, чем тела» .

Однако само тело человека - это лишь низший уровень его субъективного бытия. А. Бергсон обращает внимание на то, что «основной функцией тела, всегда направленного к действию, является ограничение, в целях действия, жизни живого духа. По отношению к представлениям оно - орудие выбора, и только выбора. Оно не может ни порождать, ни обуславливать ментального сознания» . А В. Франкл пишет: «Хорошо функционирующий психофизический организм является условием развития человеческой духовности. Важно лишь не забывать, что психическое, как бы ни обуславливало такую духовность, не может на что-либо воздействовать, не может породить эту духовность» .

Таким образом, противопоставлять человеческий дух и его тело нельзя, так как все телесные действия зависят от экзистенциальных структур, и все духовные акты основаны на телесности. Душа - это связующий мостик телесного и духовного в человеке.

Человек - не только телесное, но и мыслящее существо. Поэтому столь важно человека осмыслить своё родство с живой природой и почувствовать себя её необъемлемой частью и понять, каким образом человек воспринимает свою телесность, своё положение в соотношении с положением других людей, телесных объектов неживой и живой природы, влияет ли процесс осмысления телесности на формирование самосознания и личностных черт.

Тело - материальная основа человеческой природы, биофизическая реальность, которая связана с природой, подчиняясь её законам. Специфическими особенностями этой физической реальности являются: во-первых, её пространственная ограниченность, во-вторых, циклическое развёртывание биологической программы её существования в физическом времени (складывается из этапов зачатия, эмбриогенеза, рождения, физического и психического созревания, старения и естественного умирания) и в-третьих, полная зависимость от требований естественной необходимости.

Но физическая ограниченность тела человека не совпадает с ощущением и пониманием своего тела. Рассматривая своё физическое тело в качестве ядра, человек воспринимает себя как телесное существо больше, чем реально занимает его тело. Кроме того, временное его измерение соткано из разных времён, которые, переплетаясь, нарушают его обычную линейную последовательность, так как одновременно в жизненном пространстве человек может существовать прошлое, настоящее и будущее телесности человека. Помимо этого в телесное пространство человека входят явления сознания. Однако каждый человек мыслит себя как определённую целостность. При этом единство элементов, образующих целостность, наблюдается как непохожесть этих составляющих, вплоть до их противопоставлений, которые необходимы как важнейшее условие возможного развития целостности. Длящуюся целостность этих элементов объективно можно установить только при прослеживании процесса развития или иначе: процесс развития наглядно можно проследить только по отношению к некоторой зафиксированной целостности, обладающей в определённой мере устойчивостью. Таким образом, закономерность такова, что эволюция возможна лишь потому, что устойчивость живой системе базируется на способности её организации к изменениям, ведущих в конечном счёте к дальнейшему совершенствованию самих механизмов сохранения. Составляющими элементами синкретического единства человеческой организации является тождество объективно-субъективного, природного - социального, соматического и психического. Эти пары - различные ипостаси такого уникального явления, каким является человек. Именно они могут рассматриваться в качестве внутреннего источника развития целостной телесности человека. Этот постоянно действующий источник делает возможным развитие и саморазвитие телесной человеческой целостности при постоянном обмене её с окружающей средой веществом, энергией и информацией. Наряду с этим основным источником развития существуют различные противоборства (например, внутри биологического или социального). Механизм разрешения этих противоречий в процессе развития телесной организации человека основан на снятии биологического социальным. Та форма снятия биологического социальным, которая не подавляет, а способствует развитию как низшего (биологического), так и высшего (социального), является обязательным условием оптимального и универсального развития человека. При этом средства достижения этой оптимальности и формы её выражения будут иметь свои особенности у различных людей на протяжении жизни каждого человека при сохранении и развитии данной целостности по причине её уникальности. Но поскольку полной мерой универсальности обладает только человеческий род в целом, то развитие отдельного человека будет настолько универсальным, насколько он развивается за счёт взаимодействия с универсальным. Таким образом, уникальность отдельного индивида, развиваясь за счёт взаимодействия с универсальным, обогащает и последнего.

Основой целостности человека является способ жизнедеятельности организма, каковым обладает человек. Особенностью этого способа является его рефлексивность, рефлексивная жизнедеятельность такой «вещи» как целостность организма, воспроизводящая в себе и собой общезначимость той или иной ситуации и любого её отдельного фактора. Именно значимое для всех и только поэтому и для меня (то есть по самой своей сути общественное) бытие этой «вещи» как предмета субъективной жизнедеятельности человека, как предмета его потребности или способности, есть одновременно и его, человека, собственное бытие. Такая способность опосредует все жизненно важные действия со своим организмом и его функциями. Она даёт возможность относиться к своему телу как «средству», которым можно управлять по собственному выбору.

Если провести анализ восприятия и осознания человеком собственной телесности, то можно отметить, что в ходе накопления внутренних и внешних чувственных восприятий уже в раннем возрасте у человека формируется ощущение своего тела как особой живой целостности, отделённой от объектов внешнего мира. На этой основе осуществляется становление нерефлексированных и невербализованных знаний о теле, о положении его частей и о физиологических состояниях организма. Такие знания выполняют важнейшие функции в процессах осуществления человеческой жизни и адаптации в мире: во-первых, телесная организация является основой пространственно-временного восприятия реальности и выработки умения человека определять собственное положение в пространстве; в эту схему мироздания включается и человеческое тело, и эти знания определяют возможности ориентации человека в телесном мире; во-вторых, образование этих схем связано с формированием навыков телесных движений и способности оперировать с предметами, что оказывает значительное влияние на повседневную жизнь человека; в-третьих, на основе сложного комплекса телесных ощущений у человека формируется представление тождественности себя с собственным телом - ощущение «само», которое живёт в теле и властвует над «Я» и направляет все поведенческие предпочтения человека, и, прежде всего, в стремлении человека к сохранению своей жизни. Поскольку телесная организация человека задаёт все нормы восприятия им мира и поведения в нём, знания о теле приобретают важную роль в формировании смысложизненных ориентиров человека. На основе неосознанных представлений о теле человек приобретает способность ощущать себя неотъемлемой частью физического мира в целом.

В реальном бытии человека тело выполняет двойственную функцию. С одной стороны, оно включает человека в реальность и делает его однородным с ней, а с другой стороны, оно отделяет его от мира, устанавливая границы, разделяющие его с миром. При этом границы эти не только пространственные и функциональные, но, главным образом, сущностные. Человек видит пространственный мир перед собой, но не может видеть себя окружённым этим пространством. При этом пределы границ своего тела каждый человек осуществляет особым образом, а индивидуальная жизнь человека связана с изменениями, которые во много коррелируют с физиологическими состояниями его организма и особенностями жизненных ситуаций. Постоянное перемещение границ тела - одна из характеристик жизнепроживания человека. В ней заложен механизм включения человека как в природную, так и в социокультурную реальность.

Телесность выступает в качестве социальной характеристики тела лишь в рамках ценностного отношения человека к миру. Следовательно, она выступает и как ценность. Последняя есть положительное значение того или иного предмета или его свойства для конкретного субъекта деятельности. Но все конкретные ценности относительны, причем эта относительность не абсолютна. При формировании ценностного отношения люди как бы переносят (объективируют, опредмечивают) свои потребности на предмет, соединяя их с его объективными свойствами, вследствие чего возникает иллюзорное отождествление ценности с предметом как таковым - явление. Человек в этом случае начинает жить в сфере своего представления, переставая различать представление и действительность.

Человеческая телесность, именно как социальная ценность, проявляется как раз в тот момент, когда мы отказываемся от прямой экстраполяции своей потребности на предмет. Ведь телесность, как социальная характеристика нашего тела, органическим образом связана с человечностью, т.е. с человеческим отношением к миру. Телесность как ценностное отношение существует лишь с того момента, когда предмет вовлекается в человеческую деятельность, в структуру ее разнообразных отношений. Только в человеческой деятельности телесность как социальная ценность приобретает свое актуальное существование.

Биологическое или эмпирическое «Я» человека постоянно сопротивляется силе социальности вообще как особой надприродной реальности. Социальность в свою очередь должна постоянно утверждать себя в борьбе с эмпирическим субстратом. Но необходимо учитывать и тот момент, что в отдельных случаях подавление низшего «Я» оказывается неоправданным с точки зрения высшей нравственности, проявлениями которой выступают честность, искренность, совесть. Эмпирическое «Я» здесь не должно подавляться во имя «высшего». Телесная красота или человеческая телесность в том и состоит, что она есть своеобразная поверхность, на которой общество стремится записать свои нравственные шифры. Телесность как социальная ценность есть единство тела и духа, причем такое диалектическое единство, в котором ни одно не подавляется другим.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бергсон А. Собр. соч.: В 4 т., Т.1. М., 1991.

2.Зинченко В.П. Проблемы психологии развития //Вопросы психологии. № 3-4, 1992 С. 50-60

3. Подорога В.А. Феноменология тела. М., 1995.

4. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

Библиографическая ссылка

Некрасова Н.А., Горяинов А.А. ФЕНОМЕН ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ТЕЛЕСНОСТИ // Современные проблемы науки и образования. – 2006. – № 1.;
URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=24 (дата обращения: 11.06.2019). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»